Сегодня будущее создаётся благодаря неиссякаемой энергии инноваторов, считают в образовательном проекте LAKHTA VIEW, а все элементы городской среды в этом будущем работают в синергии, создавая новое качество жизни. Более детально эту тему обсудили на восьмой завершающей сессии проекта, где спикером стал известный IT-предприниматель Давид Ян, основатель и председатель совета директоров группы компаний ABBYY. Журналу «Лампа» удалось задать предпринимателю несколько вопросов о том, куда движется наш мир, и придёт ли искусству конец.
- Куда идет этот мир? Как выглядит картина ближайшего будущего?
— Все идет по плану: мир развивается так, как и развивался сотни миллионов лет, эволюционирует. Главное отличие того, что мы наблюдаем в последние годы, в том, что появились небиологические эволюционные ветки. До сих пор эволюция происходила путем мутаций в ДНК, но недавно мы вдруг обнаружили, что можем создавать искусственные нейронные сети. Они умеют порождать подобные себе алгоритмы, и начинают это делать все лучше. Рано или поздно настанет момент, когда искусственные нейронные сети начнут модифицировать себя эффективнее, чем это делает человек. В этот момент произойдет новый скачок в развитии, его называют моментом технологической сингулярности.
Начиная с этого момента, скорость развития технологий изменится на порядки. Сегодня человеку, data scientist’у, нужно работать неделю, две, месяц, чтобы создать более эффективную модель. Система сможет это сделать за несколько минут или часов. Сложно сказать, когда такое развитие приведет к появлению сильного искусственного интеллекта – General Artificial Intelligence. Есть сложности, связанные с его аппаратной поддержкой. Недостаточно просто выстроить эффективную архитектуру и топологию нейронной сети, необходимо обеспечить возможность для ее работы, а здесь у нас пока нет нужных технологий. Но и здесь есть предсказания и предположения, как это сделать.
- В книге «Конец истории и последний человек» Френсис Фукуяма утверждает, что распространение в мире либеральной демократии западного образца свидетельствует о конечной точке социокультурной эволюции человечества. Он говорит о конце истории, однако не подразумевает конец событийной истории, а имеет в виду конец века идеологических противостояний, глобальных революций и войн, а вместе с тем — конец искусства и философии. Что Вы об этом думаете?
— Я не согласен почти с каждой позицией вопроса. Искусство – один из способов общения людей друг с другом. Человек является таким, какой он есть, благодаря эволюции: эмпатия, дружба, любовь, сопереживание являются эволюционными функциями. Человеческое сообщество выживает эффективнее, когда отдельные особи готовы на самопожертвование. С биологической точки зрения сопереживание — это врожденная функция социального животного.
В силу проявления врожденной эмпатии нам абсолютно необходима функция общения. У человека она реализуется, в первую очередь, через вербальный язык, но это не единственный способ общения. Еще у первобытных людей появилось общение через символы, абстрактное искусство передачи другому человеку своих эмоций, чувств. Как это может исчезнуть в случае теоретического «конца идеологических противостояний»? Не может, человек не онемеет и не перестанет разговаривать, а если и перестанет, то не перестанет делиться с другими своими эмоциями посредством разных форм искусства — музыки, живописи, искусства действия.
- Вы известный бизнесмен и предприниматель, вы участвуете в проектах разной направленности, список Ваших личных и профессиональных достижений не перестает пополняться. Что Вами движет? Есть ли критерии, позволяющие различать жизнеспособные и нежизнеспособные проекты ещё на этапе их моделирования?
— Можно ответить словами «любопытство», «желание изменить мир к лучшему». Так устроено большинство людей, если не все: в нас есть неуемное желание что-то делать, менять в этом мире, у некоторых это желание сильнее, чем у других. Я физик по образованию, и физикам интересно открывать что-то новое, так мы устроены. В эту формулу укладывается, все, что я делаю – новые технологии, ниши, потребности, продукты на основе этих технологий, команды, которые их создают. Наверное, так я ответил бы несколько лет назад.
Сейчас, немного изучив устройство нейронных сетей, я наблюдаю за этим, скорее, как за неким кино. Я понимаю: все, что делает человек, в конечном счете определяется некоторым количеством нейромедиаторов — гормонов счастья: дофамином, окситоцином, серотонином и так далее. Очень интересно наблюдать, как действует нейросеть из восьмидесяти миллиардов нейронов под названием «Давид Ян», или такая же по размерам сеть под названием «Вася Пупкин» — нейросеть, у которой есть эволюционным образом выработанная целевая функция производства нейромедиаторов. Все, что мы делаем, направлено на то, чтобы получить счастье. Все эти новые компании, технологии, команды – это все для микровыброса нейромедиаторов в кровоток. Даже когда мы истязаем себя часовыми упражнениями, которые вроде как не приносят сиюминутного счастья – это из желания получить мощный выброс потом, когда мы наконец сдаем сложный экзамен, перепрыгиваем через новую планку. Теперь, когда мы знаем об устройстве человека немножко больше, романтическое представление о том, зачем он живет, сменяется прагматическим взглядом.
- Чем может гордиться Россия из своей новейшей истории?
— Культурным и научным фундаментом, который создавался десятилетиями, если не столетиями, в России и в Советском Союзе. Это очень прочный фундамент, за все годы турбулентности советского и постсоветского времени все это никуда не исчезло. Нобелевские лауреаты Гейм и Новоселов родились и получили образование в России, создатель Google Сергей Брин родился в России, сооснователь PayPal – Макс Левчин и сооснователь WhatsApp Ян Кум – родились в Украине. Эти люди сильно повлияли на развитие всего человечества. Российские программисты остаются одними из самых сильных. Имея за плечами наше фундаментальное образование, они могут решать более сложные задачи.
- Приходилось ли Вам сталкиваться с цензурой или ограничениями вашей свободы? Видите ли Вы эту проблему в России?
— Я не сталкивался ни с тем, ни с другим. Прожив несколько лет в США, могу сказать, на разных континентах, в разных культурах, в странах с разным уровнем развития существует и определенная степень свободы, и ее ограничения.
- Скажите, что Вы думаете по поводу защиты авторских прав и интеллектуальной собственности, Ваши «за» и «против».
— ABBYY Lingvo стал популярен во многом потому, что его взломали. С одной стороны, это било по бизнесу: нам было трудно его продавать, потому что он уже был установлен во всех организациях, никто не соглашался покупать продукт, которым уже пользовались бесплатно. С другой стороны, если бы его не взломали, Lingvo не стал бы популярен и известен. Но это было в девяностом году. Сейчас существует подход try&buy, методы премиального лицензирования, когда базовые функции программы пользователь получает бесплатно. Если продукт востребован и нужен, он вирусным образом распространяется бесплатно. Однако разработчики тратят годы и миллионы долларов, разрабатывая свои продукты. Разумеется, защита авторских прав – это принципиальный, абсолютно необходимый фактор развития интеллектуальных технологий.
То же касается текстов и изображений. Художники, музыканты, поэты и журналисты – все должны иметь возможность творить и получать за это деньги, и жить в соответствии с качеством своей работы. Защита авторских прав – это очень важное достижение. Все устроено таким образом, что все равно кому-то придется платить: если плохо защищать интеллектуальную собственность, легальные покупатели вынуждены платить за себя и за того парня, который этот продукт украл. Но если выстроить защиту правильно, то цена на использование результатов интеллектуальной деятельности снизится в разы, потому что каждый будет платить только за себя.
- Почему чаще при выборе профессии приходится выбирать: творчество или деньги? Приходилось ли Вам делать такой выбор?
— Вообще с этого вопроса и началась история ABBYY. В 1989 году идея создания ABBYY Lingvo была продиктована желанием заработать на кроссовки. За эти годы ABBYY превратилась в международную компанию, нашими решениями для интеллектуальной обработки информации пользуются более 50 миллионов пользователей и десятки тысяч компаний свыше чем в 200 странах мира. Но, мне кажется, этот выбор каждый человек делает сам, причем не вполне осознанно. Ты можешь на время наступить на горло своей песне, но ты не можешь сделать такой выбор на всю жизнь. И будешь в итоге делать так, как велит тебе судьба, архитектура твоей нейронной сети и характер твоих нейромедиаторов.
Если тебе нравятся деньги – достаток, комфорт – то каким бы ты ни был подающим надежды музыкантом, художником или ученым, в итоге ты станешь ремесленником, который создает произведения исходя из того, насколько успешно он их сможет продать. И наоборот: если ты, устройство твоего организма таковы, что ты получаешь удовольствие от более сложного вознаграждения, когда ты создаешь то, что остается после тебя навсегда – ты можешь сделать сегодня какой-то коммерческий проект, но в долгосрочном плане будешь заниматься тем, что больше всего тебя вдохновляет и воодушевляет. Это мы наблюдаем в истории с Ван Гогом, Пикассо, Шиловым, Глазуновым и другими. Кто-то выбрал один путь, кто-то другой. На вопрос «деньги или творчество» каждый отвечает сам. Я не хочу судить ремесленников, «коммерсантов» в искусстве, потому что это бессмысленно – так устроены их нейромедиаторы. Но про себя могу сказать однозначно, от достатка и комфорта я получаю удовлетворения заметно меньше, чем от преодоления препятствий и создания того, что никто до меня не создавал.
Беседовала Елена Зубкова
Изображения: saatchiart.com